Вторая часть прошедшей в рамках IV правозащитной неКонференции дискуссии “Заложники Кремля: победы, трудности, новые вызовы”, в которой приняли участие Илья Новиков, адвокат ряда украинских политзаключенных, Антон Наумлюк, главный редактор интернет-издания “Ґрати” и Игорь Котелянец, глава Объединения родственников политзаключенных.
С Антоном Наумлюком мы обсудили, как дальше будет развиваться процесс после освобождения знаковых политзаключенных, которые были символами этой кампании, насколько дела крымских мусульман вписываются в общую стратегию, а также поговорили об эффективности общественного давления в этом процессе.
Каждый момент обмена, который мы уже наблюдали, был очень индивидуален по подходу. За пять лет мы выяснили только одно: мы никогда не знаем, что в конечном итоге сработает. Помимо тех, кто сейчас может оказать влияние на процесс освобождения политзаключенных, например, президент Франции или канцлер Германии, был еще один большой показательный кейс по освобождению Чийгоза и Умерова через договоренности с Эрдоганом. Это случай совершенно другого уровня и характера. Этот обмен происходил в несколько этапов с участием как украинских политических заключенных, так и с участием криминального элемента из России, которого передали из Турции обратно в Чечню. Все эти дела очень разные и говорить о том, что в каком-то конкретном случае помогло общественное давление, а в другом — дипломатические переговоры, не приходится. Весь процесс в целом может меняться в зависимости от того, что происходит вокруг него в геополитическом смысле. Поэтому вряд ли можно сказать, что общественные кампании приводят к 100-процентному или 60-процентному результату, а сколько-то кулуарные договоренности, как, например, в случае, если Турция собирается начать военную кампанию и ей нужно заручиться поддержкой РФ. Все эти мотивы гораздо сложнее, чем нам кажется.
С другой стороны, сколько-нибудь эффективный метод, который я вижу с точки зрения нашей общественной деятельности, это давление на те силы, которые, в свою очередь, могут оказать давление на российское руководство. Давление во время футбольного чемпионата — отличная идея, потому что подогревается интерес. Давление на Эрдогана и Турцию на фоне их национальных интересов в регионе и предложение им помощи в этом направлении в обмен на освобождение политзаключенных — тоже эффективный вариант.
Но есть и еще один проблемный аспект во всем этом движении по освобождению. Подавляющая часть оставшихся политзаключенных — это крымские мусульмане, которые к тому же постоянно увеличиваются в числе. О них вообще не принято или считается опасным говорить на общественных площадках, потому что многие боятся смешивать политическое преследование с религиозным. Среди этой категории заключенных есть часть тех, кто уже отсидел свой срок целиком и выйдет на свободу в этом или следующем году. В их случае речь не шла об УДО, не было никаких общественных обсуждений. Дискуссия в ключе, что это политзаключенные- мусульмане, с которыми мы можем придерживаться разных взглядов, но страна все равно должна быть заинтересована в их освобождении – открыто не ведется.
С другой стороны, дело Хизб ут-Тахрир – это не украинская история, а всероссийская. Вычленить из нее только крымчан для действий силового блока и для российской внутренней политики в целом довольно сложно. Не ясно, каким образом можно остановить механизм преследования в Крыму, а, скажем, в Башкирии продолжить. Когда речь идет об обмене в формате «всех на всех», до конца не понятно, входят ли в этот список крымчане и крымские мусульмане или их нужно проговаривать отдельно. В этой связи общественное давление важно для оказания влияния на украинские и иностранные власти, на крымскотатарскую диаспору в Турцию, на украинскую диаспору в Канаде и т.д.