Екатерина Селезнева — руководитель юридического отдела ОВД-Инфо, российского негосударственного правозащитного медиа-проекта по борьбе с политическими преследованиями. О том, как налажена работа правозащитников в условиях массовых задержаний, как власти нарушают 31 статью Конституции и к чему готовиться в преддверии всероссийского голосования по путинским поправкам в основной закон 22 апреля, юрист рассказала в интервью.
— Мы планировали поговорить днем раньше, но не получилось. Кого задержали?
— 20 марта были задержания на одиночных пикетах в Москве и Санкт-Петербурге. В итоге всех отпустили без протоколов. Адвокат не понадобился. По закону одиночные пикеты не нуждаются в согласовании, но тут полиция задерживала за нарушения правил карантина. Якобы одиночный пикет это массовое мероприятие. Это не так, конечно же. В демократических странах даже карантин не отменяет права на митинги. А в России в связи с поправками в Конституцию и обнулением президентского срока делается все, чтобы люди не выходили, не протестовали.
— ОВД-Инфо публикует мониторинги нарушения прав человека. Насколько востребована эта информация?
— В последнее время весьма востребована. Однако, наша аудитория не очень широка. Иногда на нас выходит из-за рубежа. Нашими данными интересовались не так давно журналисты из Германии, Франции, Польши.
— Какова ваша роль в организации правовой помощи?
— Нам звонят нам на горячую линию, или пишут в telegram bot, что они задержаны и им нужна помощь. Мы собираем их данные, контакты и просим создать в Телеграме чат и назвать, например “Нагатино-Садовники”, по названию ОВД, куда их повезут. Потом в чат добавляют меня а я наших адвокатов. Объясняю, куда надо ехать. Защитники держат связь и прибыв на место, работают с каждым задержанным. Чтобы ускорить процесс, мы рекомендуем им воспользоваться 51 статьей Конституции, или заявить, что ничего противозаконного не совершал. Обычно схваченных на митингах обвиняют в нарушении правил проведения массовых мероприятий. Но даже если мероприятия не согласовано, это преследование противоречит 31-й статье Конституции, которая гарантирует право на мирные собрания и 11 статье Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Кроме юридической помощи мы даём человеку почувствовать, что у него есть поддержка при столкновении с нашей правоохранительной системой.
— Здорово, когда есть возможность оперативно связаться. Но, например, на московских протестах летом прошлого года глушили связь.
— Не только глушат связь, но и отбирают телефоны. В автозаке, скорее всего, не отнимут, но по прибытии в отдел полиции запросто.
— Какие тенденции наблюдаются в ограничении гражданских прав и свобод?
— Прошлый 2019-й год был катастрофическим. Прошлым летом в Москве были задержаны более трех тысяч человек, — те, кто выходил на митинги против недопущения независимых кандидатов на выборах в Мосгордуму, и те, кто протестовал против преследования журналиста Ивана Голунова (которому подбросили наркотики).
12 июня в Москве было около шестисот задержанных. Остальные в июле-августе. После этого столь массовые акции уже не проводились, но людей задерживают довольно часто, почти каждый день. А сейчас и вовсе апокалипсис с этим карантином. Люди устраивают одиночные пикеты на удаленке: фотографируются дома с плакатами и выкладывают в соцсети.
— Как работает в Москве система распознавания лиц на улицах? Задерживают же не только на митинге, но и по его следам.
— Да, полицейские смотрят видео с городских камер наблюдения, с мест массового скопления людей и ищут участников через специальные программы по соцсетям. Система распознавания лиц работает, но не очень эффективно. Журналисты проводили расследование и пришли к выводу, что часть камер фейковая. И не так уж эффективно распознают, как позволили бы средства, которые на это оснащение выделили.
— Медицинская маска помешает распознаванию?
— Ее нельзя носить на митинге, — по закону запрещено скрывать лицо. Это автоматически делает тебя нарушителем. К слову, недавно была акция “Следуй”, которую устроили художники. Они нарисовали на лицах смешные узоры, препятствующие узнаванию, и прошлись под камерами. Их взяли прямо на улице, около администрации президента.
— То есть если вышел в маске, потому что не хочешь никого заразить, тебя всё равно возьмут, если ты пришёл в ней на митинг?
— Могут, почему нет? Не докажешь, что ты не верблюд. В суде потом посмотрят видео: ты там идёшь, значит ты на митинге. Полиция написала, что участвовал, значит участвовал. Аргументы не учитываются. Лучше в таком случае уже говорить, да я участвовал в митинге. Будет все то же самое, при этом в жалобе в ЕСПЧ мы сможем указать нарушение ст. 11 Конвенции о защите прав человека и основных свободах.
— Каковы мощности проекта сколько адвокатов одновременно способно привлечь ОВД-Инфо?
— Минувшим летом привлекали одновременно около тридцати адвокатов. В Москве они справились, но это был просто ад и война. Они в отделениях полиции проводили целые ночи, до восьми утра, потому что в отделения доставляли, например, по шестьдесят активистов. И с каждым надо было заполнять протоколы. У нас ещё проблема в том, что адвокатов не пускают в ОВД. Объявляют план «Крепость», — это когда отделение в опасности. Но какую опасность представляют адвокаты? Это прямо-таки ошибка системы на местах. Разумеется, нарушается право на защиту задержанных, а кроме того, это нелогично. Ведь с адвокатом работать легче и полиции, — проще и быстрее. Он может помочь заполнить протоколы и сократить рутину. А так сами сотрудники вынуждены сидеть по ночам и не понимают, что делать с валом задержанных. Без адвоката процесс превращается в хаос, сумятицу.
— Какие отделения Москвы самые сложные для работы адвокатов?
— ОВД Арбат, туда очень часто не пускают адвокатов, ОВД Китай-город. Оттуда недавно нашего адвоката выставили, просто выкинули. Там была интересная история. адвокат Дмитрий Захватов идёт к задержанным в ОВД. Сотрудник полиции ему говорит, о привет, будешь понятым? Адвокат говорит, ну давай. Они заходят и выясняется, что он должен быть понятым у его собственного подзащитного, того парня, которого задержали с разрисованным лицом на акции “Следуй”. Он говорит, я вообще-то адвокат. У сотрудника полиции начинается истерика, кричит, убирайтесь, выпихивает адвоката. Тот вцепляется в скамейку, но в итоге вынужден уступить, чтобы не навредить своим подзащитным.
— Опасно быть адвокатом ОВД-Инфо?
— Прямой опасности нет. У них же статус. Но на них может быть оказано давление. со стороны каких-либо адвокатских палат. Адвоката можно лишить статуса, это основная опасность.
— Какие акции последнего времени стоило бы упомянуть?
— 19 марта были задержания на Юго-Восточной хорде. Более шестидесяти человек было задержано из тех, которые вышли противостоять незаконному строительству автодороги. Экоактивисты выяснили, что участок трассы пройдет над радиоактивным хранилищем. Есть опасность, что когда его разроют, радиация начнет наносить ущерб. Запредельная ситуация. Стройка велась незаконно, без необходимых согласований с жителями района. Активисты были недовольны забором вокруг стройки, застройщики вызвали полицию. Те приехали, задержали, развезли людей в три разных отделения. Обычно так и бывает. Кого-то выпустили, без протоколов, на кого-то составили по статье 19.3 (сопротивление полиции), другим по 20.2 часть 6.1 (нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, демонстрации, шествия, пикетирования и участие в несанкционированном собрание, повлекшее создание помех функционированию объектов жизнеобеспечения). Думаю, стоит разобраться, насколько в реальности может быть радиоактивно это строительство. Кстати, я тоже неподалеку живу.
— Обращаются ли к вам из других регионов?
— Обращаются, но у нас, к сожалению недостаточно ресурсов, чтобы помочь каждому. Мы можем дистанционно проконсультировать. Если есть адвокат на месте, значит повезло, поможет напрямую. Сейчас мы работаем над созданием региональной сети юристов.
— Откуда берутся средства на работу организации?
— У нас всё открыто, вся информация у нас на сайте. В первую очередь это краудфандинг.
— С учетом нынешней ситуации, каковы перспективы развития гражданской активности в России?
— Непредсказуемо, пока не пройдут поправки в Конституцию. Но, судя потому, что было Юго-Восточной хорде, народ не испугается.
— Когда в Москве выстраивается очередь на одиночные пикеты, кажется, что очередь сама по себе является гражданской акцией.
— Так и есть. Каждую пятницу проходят одиночные пикеты, куда стоят очереди. Но эта скользкая дорожка, потому что сейчас уже начали задерживать на одиночных пикетах. Мы стараемся отслеживать ситуацию с возможными протестами против апрельского голосования. Пытаемся заранее понять место и масштаб, предупреждаем адвокатов о возможных задержаниях. Если узнаем о массовой акции, которую не согласовали, то устраиваем штаб в офисе и в нужный момент подключаемся.
На сей раз мы всех предупредили о карантине, мы серьезно относимся к распространению вируса. Адвокатов, которые находятся в группе риска, мы попросили не выходить на работу. Но остановить их очень сложно, они рвутся в бой. Среди таких Михаил Бирюков, Василий Кушнир — достойные люди и отличные защитники. В СИЗО тоже сейчас все под угрозой заражения, сидят скученно. Сами полицейские могут заразиться. Но справиться с этим, и сделать так, чтобы они это осознали — очень сложно.
— Вы сами не можете ходить на акции, потому что находитесь и всё координируете?
— Я могу в свободное от координации время ходить на акции. Последний раз это было на прошлой неделе, я стояла в пикетной очереди “Обнулись” у дверей администрации президента. Пикетировали против поправок в Конституцию, разумеется. Когда я держала плакат, полиция меня сфотографировала. Видимо, для своей базы активистов.
Лидия Михальченко
Исследовательница “Свободной России”
Для обложки использована иллюстрация ОВД-Инфо.